УШИ, ЛАПЫ, СЕМЬ ХВОСТОВ

 

ГЛАВА 2

 

   В детской комнате возле платяного шкафа жили две крысы, Квики и Дорис. Они были совсем ручные, и им разрешалось бегать по квартире.

   Папа принес крысят  из зоомагазина, когда им исполнилось несколько недель от роду.  Размером они были не больше сухой еловой шишки и весили не тяжелее. У  Квики от кончика носа по спине тянулось темно-серое пятно, а шкурка Дорис  сияла снежной  белизной. Нравом сестры совсем не походили друг на друга. Квики  ни минуты не сидела на месте: крохотные когтистые лапки с невиданной скоростью переносили ее с дивана на шкаф, со шкафа на Васин письменный стол, со стола – в корзинку с мусором. Оттуда, нагруженная трофеями, Квики возвращалась в клетку, где ее ждала белая  толстая Дорис. Правильное питание и здоровый сон, считала Дорис, залог крысиного счастья и благоденствия. Она  терпеливо сортировала то, что приносила Квики. В одну сторону она откладывала провиант, в другую – все, из чего можно было устроить мягкую постельку. В дело шли обрывки бумаги, нитки и тряпочки. Иногда Квики удавалось раздобыть Васин носок, и Дорис, поработав  острыми зубами, мастерила  отличный матрасик.

   Сначала крысятам купили  домик с лабиринтом труб, по которым можно было носиться взад и вперед. Трубы были изогнутые, розового и голубого цвета. Марусе и Васе очень  нравилось смотреть, как Квики и Дорис   залезали в одно отверстие и через несколько секунд  протискивались обратно через другое. Папа называл это крысиным  аттракционом.

   Однако вскоре стало ясно, что чудесный домик недолго прослужит убежищем для крыс.

  В один прекрасный день Дорис забралась в трубу и не смогла вылезти. На помощь застрявшей сестре примчалась Квики. Она то толкала Дорис  со стороны хвоста, то упиралась лапками в голову – ничего не помогало. Дорис сидела крепко, вытаращив от страха красные глазки.

   Васе и Марусе пришлось по кусочкам разломать трубу и вытащить бедняжку. Почувствовав свободу, Дорис тотчас же бросилась в кладовку и нашла утешение в кукурузных хлопьях. Лазить по трубам она уже  больше не могла.

   А через несколько дней  пришел конец и самому домику. Полупрозрачный пластик, из которого были сделаны стены и потолок, явно пришелся по вкусу Квики и Дорис. Большинство грызунов, как известно, ночные зверюшки, и с наступлением сумерек в  крысином углу  закипала работа. Маленькие крепкие зубы со скрежетом крушили  разноцветный лабиринт, вгрызались  в углы и лесенки. Через два дня домик стал похож на ледяной дворец, изрядно подтаявший на мартовском солнце.

   На смену роскошным хоромам пришла простая железная клетка. В три этажа, неприступная как крепость. Пол был посыпан опилками, на решетке висела поилка с металлическим шариком. Когда Квики и Дорис пили воду, шарик ритмично позвякивал.

  - Как в крысоловке, - печально вздыхала Дорис, - голые стены, никакого  комфорта.

  - Спартанские условия, - соглашалась Квики.

   Она слышала, как Вася учил историю Древней Греции.

   Но на самом деле Квики мало интересовало внутреннее убранство жилища. Она рвалась на волю, в большой мир.

   Ночью она совершила побег. Прогрызла отверстие в днище и бросилась будить Васю. Она с разбегу прыгнула на кровать, пересекла складчатый рельеф одеяла и забарабанила лапками по Васиным щекам.

   Вася отмахнулся. Квики настойчиво поскребла коготками его лицо.

   - Что случилось? – Вася не мог понять, что его разбудило. – Кто здесь?

   Квики запищала от восторга: шалость удалась.

   - Вставай! Вставай! Будем веселиться! – закричала она.

   Вася потер глаза. Как могла крыса оказаться в кровати?

  - Как ты здесь очутилась? – с недоумением спросил он. – Я забыл закрыть клетку?

   И, нашарив босыми ногами тапочки, пошел проверять.

   Дверцы клетки были заперты. На втором этаже, завернувшись в носовой платок, который удалось припрятать еще днем, посапывала Дорис.

  - Будьте добры, выключите свет, - проворчала она, щуря глаза.

   Вася посадил Квики в клетку и снова забрался под одеяло.

   Квики, хихикая в кулачок, подождала, пока Вася уснет, и снова выскочила на свободу. В этот раз она подкралась к Васиным ногам и пощекотала пятки длинным лысым хвостом.

   Вася пошевелился, но глаза не открывал. Квики не понимала, почему ее друг не хочет просыпаться. Глубокой ночью весь дом был в их распоряжении, и упускать возможность без помех порезвиться было бы преступлением. К тому же Вася имел доступ к холодильнику, а развлекаться на пустой желудок было не только неразумно, но и просто грустно. Квики подумала о том, как бы обрадовалась Дорис утром, обнаружив у своего носа кусочек колбаски.

   Раздосадованная, Квики укусила Васю за палец.

   После этого проказница была немедленно препровождена обратно в клетку, дырка замурована, и ночным прогулкам пришел конец.

 

   Когда в семье появилась Ресси, Квики и Дорис уже остепенились. Большую часть времени они дремали, свернувшись калачиком. Дети выпускали их побегать по комнате на часок-другой, размять косточки. Квики обходила любимые места, собирала фантики и уносила их в хранилище за диван.

   Дорис не утруждала себя физическими нагрузками и, побродив для виду минут пять, залезала на второй ярус детской кровати. Ей очень нравилось новое постельное белье, которое купила мама. На нем была изображена карта Франции, с областями, раскрашенными в разные цвета. Дорис прогрызла  большое отверстие в  Провансе – для того, чтобы залезать внутрь пододеяльника, и несколько поменьше в долине Луары -  для вентиляции. Так,  в тепле и уюте, она погружалась в сон и  делала вид, что не слышит детей, звавших ее обратно в клетку.

   Cуету вокруг Ресси крысы сначала не восприняли серьезно. В доме часто бывали гости и появление новых звуков и запахов их не насторожило. Но когда на следующий день дети ушли в школу, а незнакомка осталась, Квики и Дорис решили к ней присмотреться.

   Ресси лежала на коврике, положив голову между передними лапами. Она исподлобья смотрела на клетку и ее обитателей, не решаясь подойти первой. Заметив, что на нее обратили внимание, она потянулась и сделала шаг вперед.

  - Здравствуйте, - вежливо сказала она, наклонив голову набок.

   Квики и Дорис смотрели на нее, вылупив круглые глазки, и ничего не отвечали. Ресси знала, что перед ней крысы, она не раз видела их сородичей, когда жила на улице. Эти две были небольшие, упитанные, с гладкой лоснящейся шерстью. Что означало выражение на их мордочках, сказать было трудно, но открытой вражды Ресси не почувствовала.

   - Я здесь со вчерашнего дня, - продолжала она, подходя ближе. – И мне всего три месяца.

  - Оно разговаривает! – с притворным изумлением воскликнула Квики и подмигнула Дорис.-  Кажется, оно обращается к нам.

   Квики захихикала, потирая ладошки. Она считала себя очень остроумной и от души потешалась над бестолковым видом щенка.

  - Что это за существо? –  спокойно поинтересовалась Дорис, обладавшая менее  веселым нравом.

   Крысы родились и выросли в зоомагазине и никогда не видели настоящих собак.

  - На кролика не похоже, - рассуждала Квики, оценивающе разглядывая Ресси, - уши коротковаты.

   Ресси виновато пошевелила ушами.

  - На шиншиллу тоже не тянет: мех какой-то облезлый.

   Ресси в смущении заерзала.

  - Может, морская свинка? – не могла угомониться Квики. – Или хомячок? Нет, это создание слишком неуклюже.

  - Я щенок, - сказала вконец расстроенная Ресси. – И я буду здесь жить, если разрешат мама с папой.

   Квики мгновенно перестала улыбаться и зашипела.

  - Даже не надейся, это наши папа и мама. Тебя никто сюда не приглашал.

   Дорис недовольно зашевелила усами. Злиться, как Квики, ей было лень, но оставить сестру без поддержки она не могла.

  - Убирайся, пока мы тебя не искусали! – Квики от возмущения подпрыгивала на месте. Шерстка на загривке встала дыбом.

   Ресси попятилась.

  - Простите, я не знала, что вы будете против, - пролепетала она. – Мне показалось, я понравилась маме и папе. А Вася с Марусей…

   Упоминание детей только подлило масла в огонь.

  - Вася и Маруся наши друзья. И не думай, будто они могут предпочесть глупого грязного щенка  таким, как мы.

   С этими словами Квики презрительно фыркнула и повернулась к Ресси хвостом.

   Дорис разворачиваться не стала, но, растопырив пальцы гребенкой, принялась вычесывать шерсть на задней лапке. Таким образом она выражала неодобрение, не будучи откровенно грубой.

   Ресси, понурив голову, поплелась на кухню.

   У мамы был выходной. Она стояла у плиты и облизывала ложку. От кастрюли поднимался восхитительный аромат мясного супа.

   Ресси с удовольствием бы пообедала, но перепалка с крысами ее огорчила. Возможно, она поторопилась, решив, что останется в семье. Своих настоящих родителей она почти не помнила, братьев и сестер давно потеряла из виду, и от чувства одиночества у нее  неприятно засосало под ложечкой.

   - Неужели я никому не нужна? – прошептала Ресси.

   Мама наклонилась к ней.

   - Что, лапуля, проголодалась? – ласково спросила она, вытирая руки краем фартука.

   - Мне грустно, - прохныкала Ресси.

   - Сейчас  вытащу из бульона косточку и остужу ее. Потерпи немного.

   Раз щенок скулит, его что-то беспокоит, подумала мама. Лужу в коридоре она недавно вытирала, значит,  дело вовсе не в желании выйти погулять. Малыш голодный – вот в чем проблема.

   Мама положила на пол теплую косточку. Ресси понюхала ее, подняли глаза на маму и отвернулась. Какой толк в ласке и внимании, если знаешь, что это не навсегда.

   Есть расхотелось окончательно.

   Ресси легла на пол и стала меланхолично грызть ножку стула.

  

  Однажды у метро она познакомилась с молодым псом.  Он был дворнягой, как и Ресси, но предпочитал называть себя по-другому.

  - Я – метис, - говорил он, снисходительно обводя взглядом собравшихся собак. – Мой папа - из домашних, а мама – старший смотритель вон в тех гаражах. – Он небрежно мотнул головой в сторону глухого забора. Все  слушали его, затаив дыхание: Метис был признанным авторитетом.

   От него Ресси и узнала, как живут другие.

  - Жизнь собачья складывается по-разному. Есть три пути, по которым может пойти бездомный пес. Первый: остаться жить на улице. Самый лучший, на мой взгляд. – Метис довольно улыбнулся. – Сам себе хозяин, целый день бегаешь по улице, ешь, что захочешь. Дружишь, с кем заблагорассудится. Свободен как ветер. Никаких тебе ошейников, поводков и прививок. Правда, зимой иногда тяжело приходится: в метро погреться не всегда пускают, но перебиться можно. Зато весной – благодать. Особенно на майские праздники. – Он облизнулся. –  Люди толпами идут в лес, жгут костры и жарят мясо. Я частенько прогуливаюсь по вечерам: они, к счастью, за собой не убирают, так что полакомиться всегда можно.

   У большого лохматого пса по прозвищу Барбос потекли слюни.

   Метис продолжал:

  - Второй путь – сдаться в приют. Не вариант, на мой взгляд. Обещают много, а получаешь всего ничего: крышу над головой и горсточку сухого корма. Как-то пробегал я мимо такого заведения. Жуть, скажу я вам. – Он поежился. – За высоким забором клетки, в каждой по пять-шесть собак. Лай стоит такой, что собственного рыка не услышишь. Говорят, гулять их не выводят вовсе. Но самое страшное, - тут Метис понизил голос, - когда в приют приезжают люди в рабочей одежде. Они забирают наших. И никто никогда их больше не видит.

   Маленькая кучерявая девочка-щенок заскулила от страха.

  - А третий путь? – быстро спросила Ресси, чтобы не думать о том, куда и зачем уводят собак.

   Метис вздохнул.

   - Есть шанс, правда небольшой, что ты попадешь в семью.  Будут у тебя папа с мамой, а если повезет, то и братья с сестрами. Кормят дома хорошо, как я слышал. Игрушки всякие покупают. Спать на диванах разрешают. Диван – это как тротуар, только мягкий, - пояснил он кучерявой малышке, которая перестала плакать и в недоумении смотрела на него.

   - А как попасть в эту самую семью? – спросила Ресси, переминаясь с лапы на лапу.

   - Способов немало, - ответил Метис. – Можно поиграть с человеческим детенышем, вылизать ему мордочку, принести мячик. Можно просто ходить по пятам и жаловаться на судьбу, пока не заберут домой. Некоторые мои знакомые давали объявления:  хочу, мол, в добрые руки. Кое-кого брали.

   С этого дня Ресси только и думала о том, как бы найти маму и папу. Она стала меньше времени проводить в вестибюле метро и чаще появлялась у школы и на детских площадках. Тетеньки с колясками равнодушно проходили мимо, дворники мели опавшие листья, не обращая на нее никакого внимания.

   Но в тот поздний осенний вечер, услышав шаги на придомовой дорожке, Ресси вдруг поверила, что  чудо может свершиться и она обретет семью.

 

   Мама всегда любила животных, с удовольствием читала книги про них и смотрела фильмы. Однако обременять себя серьезными хлопотами не хотела. В разное время в квартире жили кошки, морские свинки, хомяки, крысы, попугайчики и даже совы, но собак не было никогда. Заведешь собаку – и покою конец, думала мама.  С утра не поспишь, надолго из дома не уйдешь. А отпуск! Ведь не возьмешь же с собой на море пса. Придется просить дедушку и бабушку присматривать за ним.  А это значит - перекладывать бремя забот и на них.

   Такие рассуждения казались маме правильными и разумными. Но то, что происходило сейчас, явно было неспроста. Никогда еще щенок не просил о помощи с такой настойчивостью. И никогда еще ей так сильно не хотелось приласкать и утешить его.

     Ресси как будто поняла, о чем думает мама, и вильнула хвостом. Может, крысы не правы, и ее все-таки захотят оставить?

 

   Квики чувствовала себя не в своей тарелке. Сначала она решила, что съела что-то неподходящее на завтрак. Но время шло, а лучше не становилось. В груди ощущалось стеснение, во рту неприятно пересохло.  Квики пыталась было спать, однако никак не могла  удобно расположиться. Опилки пахли сыростью, а прутья клетки наминали бока.

   Когда в детскую заходила Ресси и скромно ложилась в дальнем углу, неприятные ощущения усиливались. 

   После недолгих переговоров с папой решено было оставить щенка. Сначала это известие вызвало у Ресси восторг. Ведь она так долго этого ждала! И, попав в семью, обрела не только маму и папу, но и двух замечательных друзей – Васю и Марусю. Теперь Ресси могла не бояться замерзнуть на улице, ее сытно кормили и укладывали спать на мягкой подстилке. А гладили столько, что большие стоячие уши начали прижиматься к голове. В доме было много игрушек, которые Ресси с удовольствием грызла: тапочки, карандаши,  наушники и другие предметы, разбросанные по полу как будто специально для нее. Казалось, ничто не должно было омрачать счастья, но на сердце у Ресси было тревожно.  Она не только нашла друзей, но и нажила врагов. Квики и Дорис по-прежнему сердито шипели, когда она входила в комнату. Проходя мимо клетки, Ресси избегала смотреть на крыс и виновато отводила взгляд.

   Вот это и причиняло Квики душевные терзания. То, что она приняла за проблемы с пищеварением, оказалось голосом  совести. Ей было стыдно, что она посмеялась над Ресси, когда та только появилась в доме. Квики никогда не была одинока и не могла знать, что чувствуешь, когда решается твоя судьба. Она понимала, что поступила некрасиво, насмехаясь над гостьей. И чем больше злилась на себя Квики, тем громче она шипела на Ресси. Вот виновница плохого настроения, думала она, хмуро шевеля усами. 

   - Куда это ты направилась? – окликнула она Ресси, подбирающуюся к мусорной корзине. – Опять потянуло на помойку?

   От этой грубости легче не стало, что еще больше разозлило Квики. Она заклацала зубами и взметнула ворох опилок. Ресси в смущении попятилась.

   Подружиться с крысами она даже не мечтала. Но иметь добрых соседей очень хотелось.

   Поэтому,  когда на следующий день Квики приветливо улыбнулась и пожелала доброго утра, Ресси была приятно удивлена.

   - И вам хорошего настроения, - сказала она в надежде, что ее пожелание сбудется. – На улице сегодня сыро. Невозможно нос от земли оторвать: столько запахов.

   Квики медово улыбнулась и поманила лапкой.

  Обрадованная переменой в отношениях,  Ресси подошла к клетке и склонила голову набок. Она думала, что Квики хочет что-то сказать, и готовилась завязать разговор. Но вместо того, чтобы поведать секрет или поделиться новостью, Квики изо всех сил вцепилась зубами в щенячье ухо. Ресси завизжала и попыталась отскочить. Но Квики, испуганная собственной дерзостью, не ослабляла хватку. Обезумев от боли и страха, Ресси навалилась всем телом на клетку и перевернула ее. Дверца распахнулась и Квики и Дорис выкатились на ковер.

   Ресси будто подменили. От ее застенчивости не осталось и следа. Как разъяренный бык она бросилась на крыс и щелкнула зубами в сантиметре от Квикиного хвоста. Квики еле успела увернуться и бросилась в щель между диваном и шкафом.

   Дорис на мгновенье замешкалась, и путь к отступлению был отрезан.  Ужас лишил ее возможности двигаться, и она застыла на месте, не сводя глаз с приближающегося врага. Ресси угрожающе зарычала и обнажила мелкие, но очень острые клыки.

   Квики зажмурилась и издала сдавленный стон…

   Позади Дорис, на расстоянии вытянутого хвоста, стоял пылесос. Мама приготовила его для уборки в комнате, но отвлеклась и не успела собрать.  Услышав возглас сестры, Дорис пришла в чувство и одним прыжком  очутилась на крышке пылесоса. Головой вперед она нырнула в отверстие для шланга и, извиваясь всем телом, стала протискиваться внутрь.

   Ресси только и видела, что кончик хвоста, исчезающий в пыльных недрах пылесоса.  Момент был упущен. Квики и Дорис находились в безопасности.

   Ресси легла посередине комнаты и стала ждать.

 

 

   Мама тем временем поговорила по телефону, полила цветы, вытерла пыль на пианино и решила продолжить уборку в детской комнате. Увидев лежащую на боку клетку,  всплеснула руками.

  - Вот проказники! – воскликнула она.

   Поставив клетку на место и поправив поилку, мама позвала крыс.

  - Домой, домой! – нараспев проговорила  она и несколько раз постучала рукой по прутьям.

   Никто не отозвался.

  - Сейчас я вас запылесошу, - пригрозила мама в шутку и стала разматывать шнур. Она включила его в розетку, установила щетку для ковров и прикрутила шланг. На мгновенье она остановилась, вспоминая, когда последний раз вытряхивала мешок для пыли. Оказалось, что недавно. И мама поднесла руку к кнопке.

   Сидя в темном закутке между шкафом и диваном, Квики замирала от страшного предчувствия. Что будет с Дорис, когда мама включит пылесос? Задохнется в пыли или умрет от страха? И то и другое предположение могло оказаться правдой, а Квики ничем не могла помочь.  Дрожь охватила ее маленькое тельце.

   Несмотря на проказы и шалости, Квики была хорошей крысой и нежно любила свою сестру. Теперь она горько раскаивалась в том, что разозлила Ресси и подвергла Дорис смертельной опасности. Если бы она могла что-нибудь предпринять!

   И как только Квики подумала об этом, мужество вернулось к ней. Она поняла, что у нее есть шанс.

   Она перестала дрожать и выскочила из своего убежища.

  - Ах, вот ты где! – обрадовалась мама и взяла Квики на руки, чтобы посадить в клетку. –  А где твоя сестра? Сидит где-нибудь в укромном  местечке, где ее не видно и не слышно?

   Мама и не подозревала, как недалека она от истины.  Квики извивалась и царапалась, пытаясь крикнуть, что Дорис рядом и ее надо спасать. Но мама слышала только сердитый писк и морщилась, когда Квики вонзала коготки в руку.

  - Посиди-ка в клетке, - строго сказала мама и захлопнула дверцу.

   Квики без сил упала на мягкие опилки и закрыла глаза. Будь, что будет!

   Ресси мрачно наблюдала за происходившим в комнате. Покусанное ухо горело огнем, в глазах стояли слезы обиды. Ни за что она не будет помогать этим противным крысам! Ни за что не скажет маме, куда спряталась Дорис! Пусть сидит там, пока мама не закончит уборку и не вытряхнет ее вместе с пылью в мусоропровод. Поделом заносчивым крысам!

   Но тут Ресси вспомнила ужас в глазах Квики, когда перевернулась клетка. И Дорис, растерянную и дрожащую. Вспомнила, как накануне они играли в прятки и  отдавали друг другу самые лакомые кусочки.

   Ресси почувствовала жалость, и к горлу подкатил комок. Неважно, как  поступили с ней. Она не хочет, чтобы из-за нее Дорис попала в беду. Она не допустит, чтобы Квики лишилась сестры.

   Ресси с громким лаем бросилась на пылесос.

  - Боишься? – рассмеялась мама. – Можешь залезть повыше, а мне нужно как следует почистить ковер.

   Мама подтолкнула Ресси к дивану и включила пылесос.

   Ресси словно с цепи сорвалась. Схватив зубами шланг, она неистово  замотала головой из стороны в сторону. Пылесос продолжал работать. Тогда Ресси забежала с другой стороны и схватилась за шнур. Ничего не происходило!  Ресси потянула изо всех сил,   шнур – о чудо! - выскочил из розетки, и Ресси повалилась на спину.

   Наступила тишина.

   Мама застыла, в изумлении глядя то на Ресси, то на шланг, который  прижимала к груди.

   И в тишине вдруг послышался новый звук. Это из последних сил скреблась Дорис в отчаянной надежде, что ее услышат.

 

   Примирение было бурным и окончательным. Квики рыдала на плече у Дорис, потом на коленях у мамы и, наконец, под боком  Ресси. Сквозь слезы она просила прощения и обещала никогда – честное слово, никогда! – никого не обижать. Мама поила всех молоком, а себе наливала валерьянку. Шутка ли, едва не погубила малютку Дорис!

   Ресси была счастлива. Она вылизывала Квики, шумно шмыгавшую носом, и аккуратно обнюхивала Дорис, до полного восстановления сил переведенную на постельный режим.

   Настроение улучшалось с каждой минутой. Жизнь в семье налаживалась.