УШИ, ЛАПЫ, СЕМЬ ХВОСТОВ
ГЛАВА 4
Прямо через дорогу от дома номер шесть раскинулось Собачье Поле. Это был зеленый участок земли, окруженный кольцом многоэтажек. Между двумя прудами по дну неглубокого оврага тек ручей. Над водой склонялись ветви ивы, в кустах душистой сирени день напролет чирикали воробьи. Дорожка, вымощенная тротуарной плиткой, начиналась у деревянного мостика, и, описав большой круг, возвращалась к гулким пружинящим доскам настила.
Утром люди спешили на работу, бодро шагая через усыпанную одуванчиками лужайку в сторону метро. Днем дети катались на велосипедах, младенцы сладко спали в колясках, подставив майскому солнцу розовые личики. А вечером, когда затихал шум улицы и трава покрывалась капельками росы, на поле появлялось Собачье Общество.
Да-да, именно с большой буквы. Это Общество уже давно сложилось из самых солидных представителей БЛОХ (Братства Любящих и Ответственных Хозяев) и Кинологической Лиги Евразийских Щенков, сокращенно КЛЕЩ. Лабрадоры и ретриверы, таксы и пинчеры, боксеры и риджбеки, джеки-расселы и йорки – кто только не прогуливался теплыми весенними вечерами по живописным тропинкам. Но красой и гордостью Собачьего Поля был, конечно же, Эмир, афганская борзая.
Рост Эмир имел исполинский. Со спины до самой земли ниспадали волны роскошной шерсти карамельного цвета. Он всегда носил шапочку, то ли для того, чтобы шелковистая челка не лезла в глаза, то ли для того, чтобы порывы ветра не могли испортить прическу. В дождливую погоду Эмир надевал гетры – чулки без носков и пяточек, - защищавшие его прекрасные длинные лапы от грязи и сырости. Эмир не ходил по земле, он гарцевал, как скаковая лошадь самых благородных кровей, и никого не могла оставить равнодушным его королевская осанка.
Эмир никогда не гулял в одиночестве. Его окружала свита, состоявшая из шоколадного цвета лабрадорши Бетси, таксы почтенного возраста по кличке Мина и двух французских бульдогов. Бульдоги усердно семенили за Эмиром, издавая хрюкающие звуки. Если кто-то наклонялся их погладить, они резко подпрыгивали и норовили лизнуть в нос. Дружелюбие было их отличительной чертой.
Мина старалась передвигаться достойным образом. Короткие лапы не позволяли делать большие шаги, а суетиться, как бульдоги, она себе не разрешала. Слишком много взглядов притягивала их компания, и репутацию следовало беречь.
Бетси не расставалась со своим лучшим другом – пластиковой бутылкой. Она носила ее в зубах, подбрасывала в воздух и, прижимая к земле передними лапами, с громким хрустом жевала.
С наступлением тепла Ресси перестало хватать прогулок в палисаднике. Хотелось носиться по траве, перепрыгивать через канавы и плескаться в лужах. Она тянула поводок в сторону дороги и от нетерпения скулила. Васе и Марусе справляться с ней становилось нелегко.
И вот на семейном совете решено было вывести Ресси в свет, на Собачье Поле.
Хотя для этого нужно было всего лишь перейти дорогу, приготовления оказались не шуточные. Мама положила в сумку бутылочку воды, пачку собачьего печенья, запасной поводок, на случай, если старый порвется или испачкается. Поразмыслив немного, мама взяла книгу. Воображение рисовало картину, как она сидит в кружевной тени дерева, наслаждаясь чтением, а Ресси, набегавшись и высунув язык, мирно отдыхает рядом.
Однако присесть маме так и не удалось. Как только Ресси спустили с поводка, она стрелой помчалась в овраг. Крутой склон отлично подходил на роль трамплина. Ресси разгонялась, кубарем катилась вниз и спустя мгновенье выныривала на другой стороне.
- И-и-и! – визжала она от восторга.
Потом валилась на траву и начинала кататься, извиваясь всем телом, как змея во время линьки.
Мама пыталась было достать книжку, но читать оказалось невозможно. Ресси перебегала с места на место и возбужденно кричала:
- Идем дальше! Надо все исследовать!
Рессин лай разносился по всему полю и уже привлекал других собак. Они вытягивали носы, принюхиваясь к новому запаху.
Вдруг Ресси замерла. Навстречу ей большими прыжками неслось необыкновенное существо: длинная волнистая шерсть развевалась по ветру, лапы едва касались земли, хвост поворачивался как рулевое весло. В довершении всего, на голове незнакомца красовалась красная бандана, концы которой подскакивали в такт прыжкам.
Ресси завопила дурным голосом и, поджав хвост, кинулась к маме.
- Эмир! Эмир! – кричала с другого конца поля хозяйка афганской борзой.
«Мыр! Мыр!», - слышалось маме.
Она встревожено осмотрела Ресси, не покусал ли ее огромный пес. Но та, нисколько не пострадав, продолжала скулить от пережитого ужаса, пока не подоспели другие собаки.
Бульдоги подскочили к ней и, похрюкивая, завертелись на месте.
- Стоило ли так кричать, милочка? – с упреком проговорила Мина. Подобное нарушение приличий ее сильно покоробило.
Бетси бросила на Ресси равнодушный взгляд и подтолкнула носом свою бутылку.
Подошел Эмир. Он был не только красив, но и хорошо воспитан.
- Простите, - сказал он, обращаясь к Ресси, - я не хотел напугать вас. Будем знакомы.
Ресси перестала плакать и взглянула на Эмира. Вблизи он казался таким же внушительным, но совсем не страшным. Ресси стало неловко. Она все еще жалась к маминым коленям, но любопытство оказалось сильнее страха. Вытянув шею и осторожно принюхиваясь, Ресси сделала шаг вперед. Конец стриженой бородки Эмира развевался высоко над ее головой.
- Вы такой солидный, - восхищенно протянула она.
Эмир тряхнул гривой и, как конь на арене цирка, скакнул в сторону.
- Положение обязывает, - рассмеялся он. – Мои предки жили при дворе персидских царей и охотились в свите фараонов.
Бульдоги оживленно захрюкали, Мина одобрительно улыбнулась.
- Это Мина, - представил Эмир своих друзей, - из Баварского питомника. А Жорж и Люсьен родились в пригороде Парижа.
Мина изящно поклонилась, а бульдоги издали картавое «р-р-р-р», совсем как настоящие французы.
- А вы какой породы? – проявил любезность Эмир.
Ресси очень хотелось соврать, что она овчарка, или гончая, или венгерская выжла, но не решилась.
Она постаралась придать морде независимое и равнодушное выражение и ответила:
- Я точно не знаю, но есть сведения, что мои дальние родственники сражались при Ватерлоо.
Опровергнуть эти слова никто из собак не мог, поэтому они сделали вид, что знакомиться с праправнучками Наполеона для них дело обычное. Только Бетси не придала значения сказанному: она была не слишком начитана.
Минуту все молчали, не зная, о чем говорить.
- Ну, бывайте! – грациозно повернувшись на пальцах, воскликнул Эмир. – Еще увидимся!
И в несколько гигантских прыжков он оказался на другом конце поля.
Весь вечер Ресси вздыхала, вспоминая прекрасного Эмира. Его красота и манеры поразили девичье воображение, и теперь все мысли были только о нем.
Мама подробно рассказала о встрече с породистыми собаками, и теперь вся семья подтрунивала над Ресси.
- Эмир! Эмир! – восклицал Вася, смеясь на Рессиным смущением.
- Мыр! Мыр! – передразнивала Маруся.
Ресси густо краснела, но, к счастью, этого никто не мог заметить. Она пряталась под детскую кровать и предавалась мечтам о благородном красавце.
На следующий день погода испортилась. Тяжелые черные тучи быстро приближались к дому номер шесть, и вдалеке над лесом сверкали молнии. Когда первые крупные капли дождя упали на землю, Ресси спрятала нос под одеяло. Не то, чтобы она боялась грозы, но гулкие раскаты грома будили в ней тревожные чувства. Сначала начинали подрагивать усы на верхней губе, потом дрожь переходила на спину, поднимая шерсть дыбом. Кончик хвоста последним ощущал волнение и нервно постукивал о спинку кровати. Хотя Ресси уже полгода жила в семье, забыть свое уличное детство она не могла.
- А с собаками в дождь вообще гуляют? – с сомнением спросила мама, глядя, как косые струи дождя чертят дорожки на окне.
- С собаками гуляют в любую погоду, - со знанием дела ответил папа. – Даже в очень плохую.
- И в ураган? – поинтересовался Вася.
- И в ураган.
- И в тайфун?
- И в тайфун.
- И в цунами?
- В Москве не бывает цунами.
Вася разочарованно замолчал. Стихийные бедствия здорово скрасили бы школьные будни. Но с географическим положением не повезло, и с этим приходилось мириться.
Громыхание и сполохи переместились на запад, но дождь не утихал. Он лил и лил, не переставая, пока лужайка на Собачьем Поле не превратилась в болото, а овраг – в стремительный ручей. Поверхность воды в прудах пузырилась, а дикие утки, совсем недавно высидевшие молодняк, сбились в высоких камышах.
Даже густые ветви сирени не могли укрыть от непогоды, и скамейки под ними опустели. Машины медленно рассекали лужи, разлившиеся от одного края дороги до другого.
«Может, все-таки случится наводнение?» - с надеждой подумал Вася, наблюдая, как Плавский проезд превращается в венецианский канал.
Прогулку на Собачье Поле пришлось отменить.
Мама сказала, что хороший хозяин в такую погоду собаку на улицу не выгонит. Ресси это озадачило. С одной стороны, забота родителей была приятна, но с другой… Ее что, хотели выгнать?
Обескураженная, Ресси заглянула к крысам. Давно прошло то время, когда между ними пробежала черная кошка (разумеется, образно выражаясь, так как кошек ни Ресси, ни крысы на порог бы не пустили).
Квики щелкала семечки на верхнем этаже клетки. Она зажимала их в кулачках, быстро обгрызала по краям и глотала ядрышко. Шелуха летела вниз. Хозяйственная Дорис подбирала ее и набивала в шерстяную варежку. Крысы старели, и спать на ортопедическом матрасе, наполненном пружинящими чешуйками, было полезно.
- На улице дождь, - грустно сказала Ресси. – На Поле меня не ведут.
- Вот незадача, - посочувствовала Квики. – Но ты можешь воспользоваться нашими опилками.
Дорис неодобрительно покачала головой. Ресси смутилась.
- Я не об этом. Просто на Поле я познакомилась с одним…- Слово пес Эмиру не подходило. – В общем, я завела друга. – Тут Ресси совсем застеснялась и чуть слышно прошептала. – Он такой красивый.
Крысы понимающе закивали. Квики выпустила из лапок семечку и подошла к решетке.
- Ну-ну, - успокаивающим тоном сказала она. – Дождь не будет лить вечно. К тому же твой друг вряд ли сейчас гуляет. Как говорится, хороший хозяин в такую погоду собаку на улицу не выгонит.
Квики оказалась права. Когда на следующее утро Ресси открыла глаза, жизнь показалась прекрасной. От серых туч не осталось и следа, солнце нежным и теплым светом заливало Собачье Поле. И главное – в этом Ресси убедилась, встав передними лапами на подоконник, - Эмир со своей свитой уже важно шел по дорожке.
Ресси с визгом кинулась к входной двери.
- Дети, выведите Ресси, - прокричала мама из кухни. Было воскресенье, и она готовила на завтрак тосты с сыром и прованскими травами.
- Вася, давай ты, - Марусе не хотелось вылезать из кровати.
- Почему опять я? - возмутился Вася. – Идем вместе.
- Да-да, идемте гулять! – Ресси крутилась под ногами, как волчок.
Она стрелой вылетела из подъезда и, невзирая на попытки детей притормозить в палисаднике, устремилась на Собачье Поле.
Радость переполняла Ресси, когда она неслась по сырой траве навстречу Эмиру. В непромокаемых гетрах и шапочке он выглядел неотразимо.
- Привет! – Ресси припала перед ним на передние лапы и неистово завиляла хвостом. – Я так рада тебя видеть!
- Э…- Эмир, казалось, не знал, как себя вести. – Здравствуй.
Он покосился на Мину и бульдогов и светским тоном произнес:
- Сегодня сыро, не правда ли?
Ресси счастливо рассмеялась.
- Ага, ужасно сыро! Но это не беда. Главное, что дождь кончился, и мы снова можем быть вместе.
Эмир в замешательстве переступил передними лапами.
- Послушай, Ресси, - тихо произнес он, - можно тебя на два слова?
Он кивнул в сторону лужайки и, стараясь не замочить лап, отошел в сторону. Заинтригованная, Ресси вприпрыжку последовала за ним.
- Ну? - заговорческим шепотом спросила она.
- Боюсь, Ресси, я не смогу с тобой дружить.
- Не сможешь? – переспросила она медленно, словно пробуя эти слова на вкус.
- Мне очень неприятно это говорить, но ты должна сама все понимать. – Эмир от неловкости даже вспотел. Он был очень деликатной натурой, и этот трудный разговор ему самому ужасно не нравился. – Моя мама, то есть хозяйка, говорит, что мы не одного круга. И, - тут Эмир совсем расстроился, - возможно, у тебя блохи.
Ресси молчала. Хорошее настроение вдруг куда-то исчезло. И, несмотря на теплое солнечное утро, она почувствовала, что замерзает.
Эмир потоптался еще немного и, опустив голову, вернулся к своим спутникам.
- Ты все сделал правильно… - донеслись до Ресси слова Мины.
Целых три дня Ресси грустила о разлуке с Эмиром. Вася и Маруся не смеялись над ней, и от этого становилось легче. Для каждой собаки важнее всего ее семья, а тут Ресси повезло. И папа, и мама, и дети, и даже крысы любили ее, и на эту любовь она отвечала взаимностью.
Ежедневные выходы в свет пошли Ресси на пользу. За две недели она познакомилась с большинством гуляющих. И, несмотря на то, что не все собаки и их хозяева умилялись при виде неказистой дворняжки, радости от этих встреч было немало.
Ресси то вприпрыжку носилась с фокстерьером Ником, то чинно прогуливалась с щекастым Баксом, как две капли воды похожим на своего солидного хозяина, то грелась на солнышке с безмятежной красавицей Глорой, бернской овчаркой. И, глядя, как ладят между собой собаки, хозяева тоже завязывали знакомства. Они издалека махали друг другу и приветливо улыбались при встречах. Вася и Маруся после уроков выводили Ресси на Поле к величайшему восторгу и зависти детей, чьи родители не разрешали заводить щенка. А папа и мама, совершая вечернюю прогулку в компании таких же любителей собак, узнавали, какой корм лучше, когда делать прививки и что ни в коем случае нельзя разрешать, чтобы не избаловать своего питомца.
Правда, воспитывать Ресси в строгости никто не хотел. Разумеется, ей не разрешалось делать лужи на полу и залезать на кухонный стол, чтобы проверить содержимое тарелок. Но Ресси спала на кровати, положив голову на подушку, а прохладными ночами просилась под одеяло, теребя Васю за плечо когтистой лапкой.
Когда семья собиралась за ужином, Ресси оказывалась тут как тут. Она не отрывала печального взгляда от еды, всем своим видом показывая, что ее порции скудны и однообразны. И, хотя округлившиеся бока опровергали это, под стол украдкой падали лакомые кусочки.
Так к началу лета Ресси превратилась в здоровую молодую собаку, с гладкой шерстью и мускулистыми лапами. Она была весела и охотно играла и с людьми, и с четвероногими друзьями с Собачьего поля.